Письмо постоянным членам Священного синода, их Высокопреосвященствам

Ваши Высокопреосвященства, глубокочтимые Постоянные члены Священного Синода! Прошу у вас прощения за то, что, зная вашу занятость, дерзаю тем не менее обратиться к вам с таким длинным письмом.

22--24 сентября 1998 года в Москве состоялась Международная научно-богословская конференция "Язык Церкви"^*. В конференции принимали участие миряне и клирики, видные богословы и ученые из 17 разных стран. Были рассмотрены самые разнообразные подходы к понятию "язык Церкви", в докладах звучали различные точки зрения, но лейтмотивом всех трех насыщенных дней работы было единодушное понимание языка Церкви прежде всего как ЯЗЫКА ЛЮБВИ.

Мне хотелось бы обратиться к Постоянным членам Священного Синода, как соборному гаранту христианского духа Русской Православной Церкви, с просьбой обратить сугубое внимание на необходимость укрепления и возрождения духа любви в нашей церкви. Мы все, и миряне, и клирики, и высшие иерархи, вместе отвечаем за верность нашей церкви заповедям Христа. Мы, миряне, имеем возможность проявлять любовь внутри круга людей, с которыми общаемся, вместе живем, молимся. В результате сложившегося к настоящему времени в РПЦ положения мирянам трудно выражать свою точку зрения и влиять на общецерковные дела. Пока мы лишены возможности выбирать священников в своем приходе. Вы же, священноначалие Русской Православной Церкви, можете влиять на все стороны ее жизни.

После освобождения РПЦ от гнета большевистской диктатуры первые шаги были направлены на воссоздание храмов, открытие приходов. Сейчас настала пора углубленной духовной работы, евангелизации народа и христианизации всей его жизни. Мы, церковные люди, должны обратиться к обществу на свойственном христианству языке -- языке любви. Особенно важно, чтобы пример христианской любви являли пастыри церкви. Но удивительно, что опыт последних лет показывает: подчас те приходы, в которых вокруг пастырей складывается общины, старающиеся жить по заповедям любви, вызывают раздражение и неприятие некоторых церковных кругов. В качестве примеров можно привести подвергшуюся неоднократным гонениям и выселениям из храмов общину о. Георгия Кочеткова, которого запретили в священнослужении и лишили должности настоятеля храма, общину при храме Феодора Студита, настоятеля которого, о. Павла Вишневского, также лишили этой должности, общину храма Всех святых на Кулишках, главу которой, о. Мартирия Багина, запретили в священнослужении по ложным , измысленным мотивам и лишили должности настоятеля, томскую общину священника Александра Классена. Создателя крепкой большой, живой общины при храме иконы Божьей матери "Живоносный источник" (в Царицине, Москва) протоиерея Георгия Бреева также оторвали от паствы. Можно назвать много, много примеров, когда между пастырями и прихожанами имеются глубокие истинно христианские отношения и это вызывает неприятие некоторых церковных руководителей. Как будто возникает ревность -- как это так, почему они любят друг друга, а не любят нас?! Удивительно отчетливо прослеживаются также меркантильные интересы: сначала дают возможность общине во главе с пастырем восстановить храм, наладить в нем приходскую жизнь, и только после этого без всяких консультаций с приходским собранием дают нового настоятеля -- награждают готовым приходом нужных людей. Для смещения неугодного настоятеля применяется одна и та же схема: в храм назначается подходящий по своим моральным и интеллектуальным качествам священник, в задачу которого входит организация провокаций и подготовка компромата на настоятеля. Насаждаются в качестве новых настоятелей такие священники, которые проводят политику, угодную определенным кругам церковнной иерархии. Особенно хочется подчеркнуть, что смещаемые настоятели вели неустанную проповедь Евангелия, вели успешную катехизацию, и никаких канонических, а тем более догматических оснований для смещений вышеупомянутых пастырей не имелось. Перечисленные в карательных указах ссылки на некоторые пункты постановлений Соборов и канонические правила при внимательном рассмотрении не относились к существу дела.

Вы скажете: зачем я пишу все это вам и чего хочу? Я не обратилась бы к вам, если бы не выход весной этого года книги "Человек Церкви", посвященной митрополиту Никодиму. Мне хочется принести вам искреннюю благодарность за ваши воспоминания о нем. Выход книги "Человек Церкви" -- это свидетельство того, что коллеги и ученики владыки Никодима хранят благодарную память о нем и, несмотря на упущенные время и возможности, хотят быть верными его заветам. После выхода книги я и решила написать вам, потому что почувствовала к вам доверие. О владыке Никодиме люди помнили и раньше, но глубоко печалило то обстоятельство, что его сподвижники и ученики не сумели в самом начале 90-х годов направить нашу церковь на путь выполнения решений Поместного Собора 1917--18г.г., не только восстановившего Патриаршество, но и принявшего целый ряд судьбоносных постановлений. Прежде всего необходимо возвращение к принятому Собором 1917--18 г.г. приходскому уставу, разрешившему приходам избирать настоятеля (или кандидата в настоятели) и не принимать неугодных священников.

Я обращаюсь к вам с надеждой, что применение приходского, общецерковного и епархиального уставов, принятых Священным Синодом в 1998 году, будет направлено на реализацию решений Собора 1917--18 г.г. и позволит развиваться Русской Православной Церкви по пути, предначертанному лучшими ее сынами в начале 20-го века.

Возвращаюсь к началу письма -- к тому, что язык Церкви должен быть языком любви. К сожалению, часто бывает, что в нашей церкви применяется совсем другой язык, -- язык духовного насилия, разрушающего Церковь. Московскими приходами руководит от имени Святейшего Патриарха его викарий владыка Арсений. Я дважды пыталась поговорить с ним (это было в 1994-м и в 1995-м годах), объяснить, что необходимо любить паству, прислушиваться к ней, что необходимо возрождение истинной, основанной на любви и доверии к пастырю приходской жизни. Даже подарила ему книжку владыки Серафима (Чичагова) "О возрождении приходской жизни", но общего языка с владыкой Арсением найти не смогла. Мне показалось, что он обращает внимание на чисто внешние стороны жизни, а глубина христианства его не волнует. К тому же он абсолютно уверен в своей правоте и власти, заявляя: "Я епископ, я лучше знаю". Я просила его прийти к нам в храм (Успения Богородицы в Печатниках) для совершения богослужения у нас, но он ответил: "Вы не достойны, чтобы у вас служил епископ". Воспоминание о его посещении храма для проведения приходского собрания (вместе с протоиереем Владимиром Диваковым) в 1994 году до сих пор вызывает содрогание у свидетелей его высокомерия, грубости, пренебрежительного отношения к верующим. И вот в 1997 году началось именно с нашего прихода целенаправленное вытеснение из московских храмов наиболее любимых прихожанами, творческих, образованных священников и разрушение созданных ими общин. Примеры я привела в начале письма. Попытка письменно обратится к Святейшему Патриарху с призывом лично разобраться в истинном положении вещей в его епархии, поговорить с верующими, успеха не имела. Мне лично пришлось столкнуться с проявлением удивившего меня то ли непрофессионализма, то ли сознательного запутывания дел в канцелярии Московской Патриархии. Написав письмо Патриарху, я попросила в канцелярии дать мне входящий номер этого письма. Оказалось, что входящих номеров письмам не присваивают. "Если у Вас что-то очень важное, то идите к заведующему канцелярией", -- сказали мне. Так я познакомилась с протоиереем Владимиром Диваковым. Он очень вежливо долго разговаривал со мною (говорил в основном он). Мне показалось, что он счел меня совершенно наивным человеком, -- убеждал, что в Патриархии нет денег, чтобы наладить ведение нормальной регистрации входящей корреспонденции, описывал, как производятся назначения священников: будто бы спрашивают только что рукоположенного священника, где он хотел бы служить, и направляют туда, куда он хочет. (А хотят ли его видеть прихожане облюбованного им храма -- об этом и мысли нет!) Видимо, эти люди: владыка Арсений и зав. канцелярией прот.Владимир Диваков имеют влияние на Патриарха, дороги ему -- раз он держит их на ответственных постах, хотя по своим профессиональным качествам, представляется, они этим постам не соответствуют. Говоря о духовном авторитете епископа, хочется вспомнить слова владыки Никодима, приведенные в вышеупомянутой книге "Человек Церкви": "Пастырство без души -- безводный родник, который не утоляет жажды, и к которому в другой раз путник не пойдет... Высота епископского сана, которая определяет приличествующее ему почтение, не должна быть высоким порогом, о который претыкались бы желающие прийти к епископу с чистым сердцем и открытой душой. Тщеславие и превозношение не должны проникать в сердце епископа. Ему нужно сочетать простоту и достоинство, строгость и отеческое внимание с лаской, которые, подчиняясь мудрости, служат созиданию братства и единомыслия в подведомственном ему духовестве и пастве. Епископу следует проявлять свою духовную власть со смирением, сочетая силу духа с кротостью, требовательность с любовью. Он обязан быть всегда благорасположенным ко всем, снисходить к немощам и слабостям, стремясь понять причины их, но вместе с тем быть беспощадным к греху, стремясь исторгать его из человеческих сердец. В церковном правлении епископа справедливость соединена с милосердием, пламенная ревность -- с мудрой осмотрительностью, не допускающей поспешности в решении сложных дел, свою личную ответственность он соразмеряет с мудростью соборного рассуждения" (цит. по книге "Человек Церкви", стр. 61-62).

Для рождения доверия и любви паствы к епископу необходима постоянная живая связь с ним, необходимо, чтобы в случае нужды мирянин мог придти к своему епископу, получить аудиенцию, поговорить с ним, чтобы это было обычное явление, основанное на желании самого епископа общаться с пасомыми: иначе как епископ почувствует, чем живет его паства? Без личного общения, только на основании рассказов окружающих людей, составить объективное мнение невозможно. Почему католик имеет возможность, предварительно записавшись на прием, поговорить с Папой Римским, а православный русский человек не может поговорить с главой РПЦ? Видимо, нынешний Патриарх Алексий 2-й не имеет возможности общаться с простыми людьми, но почему он доверяет управление громадной (по числу приходов) Москвой владыке Арсению, человеку, который сам не создал ни одного прихода, не управлял приходом или какой-нибудь небольшой епархией? Удручающее впечатление производит допускаемая владыкой Арсением манера поведения с подведомственными мирянами и даже священниками. О грубости, нетерпимости к мирянам я писала выше, вспоминая появление этого владыки на приходском собрании в храме Успения Богородицы в Печатниках. А во время моего посещения Чистого переулка, ожидая приема, я была очевидцем сердитого крика владыки Арсения на священника (крик доносился из кабинета в коридор). Видимо, проявление гневливости он не считает предосудительным в отношении к подведомственным людям. В газете "Русская мысль" No 4240 (8-14 октября) напечатано искреннее, исполненное печали и недоумения интервью игумена Мартирия (Багина), данное им отцу Сергию Гаккелю. В этом интервью говорится как раз о том же, о чем болит мое сердце: об утрате любви в Русской православной церкви. И там есть свидетельство, что Святейший Патриарх также подвержен раздражительности и гневливости. Это вызывает очень большую скорбь: если глава российских епископов показывает такой пример в отношениях с подчиненными, то остальные могут ему подражать. Очень грустно также, что любую критику в адрес священноначалия Патриарх воспринимает как подрыв устоев церкви. Но церковь должна быть в глазах верующих и в глазах всего общества примером высоконравственных отношений, основанных на христианской любви. Видимо, Святейший считает, что нужно замалчивать некрасивые поступки того или иного иерея. Но чтобы не расшатывались устои церкви, не должно быть самих этих некрасивых поступков. Хочется еще раз подчеркнуть, что власть священноначалия -- это духовная власть, а у нас в церкви слишком часто применяется власть чиновничье-административная, причем попираются как общечеловеческие моральные нормы, так и христианские заповеди и каноны.

В последнее время намечаются некоторые сдвиги в отношении к творящим неправедные дела архиереям: с глубоким удовлетворением мы узнали, что Священный Синод убрал с Томской кафедры епископа Аркадия. Перед этим возвращен к священнослужению священник Олег Вохмянин, неправедно запрещенный Екатеринбургским епископом Тихоном. Но тот вред, который нанес РПЦ (в том числе и в глазах всего мира) епископ Екатеринбургский Тихон своим благословением сожжения книг крупнейших православных богословов, трудно восполнить (а виновник этого вреда продолжает занимать властный пост). Еще более опасно оставление на посту управляющего Московскими приходами архиепископа Истринского Арсения: он разрушает самые большие, живые приходы Москвы, в которые наряду со средним и старшим поколением входит много молодежи, насаждает во главе приходов священников, не имеющих любви к пастве. Попустительство Патриарха деятельности владыки Арсения можете прекратить только вы, как наиболее ответственные и уважаемые члены Священного Синода. Догмат о непогрешимости верховного епископа действует в католичестве, а Православие отличается своей соборностью. Но у нас в РПЦ, похоже, принцип непогрешимости Патриарха, не являясь догматическим, осуществляется де-факто.

Заканчивая письмо, я хотела бы вернуться к начальной мысли о том, что Церковь Христова есть Церковь любящих Бога и друг друга. О том, что русское православие забывает в своей повседневной жизни о заповеди любви, очень ярко свидетельствует концовка уже упоминавшегося интервью о. Мартирия (Багина): о. Мартирий, который и в своих проповедях, и в своей пастырской практике по руководству приходом служит именно христовой любви, вызвал недоумение одной прихожанки, привыкшей к формальному, обрядовому православию, и она воскликнула: "Я поняла! Вы заменили православие любовью!" И вот я призываю вас заменить безлюбовное, чиновничье, казарменное православие -- ЛЮБОВЬЮ.

С уважением, надеждой на понимание, на ваши святительские молитвы и добрые дела во славу Божию. Прошу ваших молитв о моих маленьких внучках Марии и Дарье.

Марина Сергееевна Силонова, православная христианка,
пенсионер-ветеран

28 октября -- 14 ноября 1998 года