Глава XXVII

Династия Стюартов

Джеймс¹ I английский (и VI шотландский)

РАЗДЕЛ I

Великой королевы занял трон
Шотландец Джеймс, и этим шагом он
Короны две в одну навек сковал
И ей Британии Великой имя дал.

Эджертон

(1603 г.) Джеймс VI Шотландский и I Английский, сын Марии Стюарт, взошел на трон при полном согласии всех сословий королевства, поскольку его права удовлетворяли самым строгим требованиям в отношении происхождения. К тому же на то была воля покойной королевы, выраженная в ее завещании и одобренная парламентом. Однако в самом начале его царствования был организован заговор, детали которого до сих пор не выяснены ².

В организации этого заговора были обвинены лорд Грэй, лорд Кобхэм и сэр Уолтер Рэли, которые были приговорены к смертной казни, но в последнюю минуту приговор был смягчен королем. Кобхэм и Грэй были прощены после того, как уже положили головы на плаху. Приговор, вынесенный Рэли, был отложен, а сам он много лет провел в тюрьме, но в конце концов был все-таки казнен за вину, которая никогда не была доказана.

Как ни снисходителен, ни мягок был король Джеймс в своей терпимости к врагам, вскоре против него был составлен новый заговор, имевший целью восстановление папизма, -- заговор, в существование которого вряд ли могло бы поверить потомство, не будь этот факт известен всему миру, потому что более ужасного, более отвратительного злодеяния еще не замышлял человеческий разум. Речь идет о пороховом заговоре.

Римокатолики ожидали больших и благоприятных для себя перемен, тем более, что в юности Джеймс сам отдавал предпочтение этой религии. Вскоре однако они с удивлением и яростью поняли, что их надеждам не суждено сбыться. Более того: король выразил решимость продолжать религиозную политику своей предшественницы ³ и провел ряд законов, направленных против католиков. Это толкнуло их на отчаянные меры и в конце концов они решили ни много ни мало взорвать короля вместе с обеими палатами парламента. Главным автором этого дьявольского плана был Роберт Кэйтсби, весьма способный джентльмен из хорошей семьи. Он задумал заложить большой заряд пороха в здании парламента так, чтобы одним взрывом были уничтожены и король и все члены парламента разом.

Каким бы ужасным ни казался этот замысел, все посвященные в него хранили его в тайне ⁴. Примерно за два месяца до парламентской сессии они от имени Перси арендовали особняк, примыкавший к зданию парламента. Первоначально было решено сделать подкоп под это здание, но когда заговорщики докопались до него, то обнаружили, что под ним находится глубокий сводчатый подвал со стенами толщиной более трех ярдов, который используется как угольный склад. Они были весьма разочарованы, но затем снова воспряли духом, когда узнали, что уголь продается, а сводчатый подвал будет сдан в аренду тому, кто предложит наибольшую плату. Таким образом они получили возможность арендовать подвал вместе с остатками угля, делая вид, что сохраняют склад для своих нужд. Следующей задачей было перевести туда тридцать шесть баррелей закупленного в Голландии пороха и прикрыть его углем и хворостом. Затем двери в подвал были смело открыты, и каждый мог туда зайти как в совершенно безопасное место.

Уверенные в успехе заговорщики начали планировать остальную часть операции. Король вместе с королевой и старшим сыном принцем Генри должен был присутствовать на открытии парламентской сессии. Второй сын короля не ожидался здесь, так как было решено, что Перси организует его захват и убийство. Принцесса Елизавета, также еще дитя, содержалась в доме лорда Харрингтона в Уорикшире. Сэр Эверерд Дигби должен был захватить ее и объявить королевой сразу же после взрыва.

Приближался день открытия парламентской сессии. Никогда еще государственная измена не готовилась в такой тайне, а намечаемый крах никогда еще не был так неизбежен. Заговорщики упивались гордостью своим преступным замыслом. Ужасная тайна хранилась нерушимо в течение более полутора лет, несмотря на то, что в нее были посвящены более двадцати человек. И вот, когда такие мотивы, как доброта, жалость, справедливость оказались бессильными, королевство было спасено угрызениями совести, связанными с личной дружбой.

Сэр Генри Перси, один из главарей заговора, задумал спасти жизнь лорду Монтиглу, своему близкому другу и компаньону, с которым его к тому же связывала общность убеждений. Примерно за десять дней до собрания парламента этот вельможа, возвратившись в город из какой-то поездки, получил письмо от неизвестного лица, переданного ему человеком, который сразу же исчез, как только вручил послание. Письмо было следующего содержания: "Милорд! держитесь подальше от парламента, ибо Бог и человек сообща решили покарать этот порок нашего времени. И не раздумывайте над этим предложением, но удалитесь к себе в деревню, где Вы сможете переждать события в безопасности. Ибо, хотя не будет ничего похожего на мятеж, все же я утверждаю, что они получат страшный удар, эти в парламенте, и все же они не увидят, кто их карает. Этим советом не стоит пренебрегать, так как он дан из добрых побуждений к Вам и не должен принести Вам вреда. Ибо опасность пройдет, как только Вы сожжете это письмо."

Содержание этого таинственного письма удивило и озадачило вельможу, его получившего, и, хотя он был склонен считать это всего лишь попыткой напугать и одурачить его, он все же счел необходимым отвезти это письмо государственному секретарю лорду Солсбери ⁵.

Лорд Солсбери также не был склонен придавать этому письму большого значения, но все же решил показать его королю в Совете. Никто из членов Совета не мог ничего понять из этого письма, хотя оно показалось им и серьезным, и угрожающим. В условиях всеобщего замешательства и колебаний между опасениями и сомнениями, первым, кто разгадал значение этого неясного послания, был король. Он заключил, что какая-то внезапная опасность, подстерегающая его, связана с порохом, и велел осмотреть все подвалы под зданием парламента. Эта задача была возложена на лорда-чемберлена графа Сэффолка, который умышленно откладывал осмотр до дня открытия парламента, а именно до 5 ноября 1605 года. Он обратил внимание на огромные груды хвороста, лежащие в подвале под палатой пэров, и арестовал человека, одетого в плащ и сапоги и держащего в руках затемненный фонарь. Это был никто иной, как Гай Фокс, готовивший свое ужасное преступление. Он как раз раскладывал все части заряда по своим местам для взрыва, который он намеревался произвести на следующее утро. В его карманах были обнаружены спички и другие горючие материалы. Таким образом, весь замысел был раскрыт. Однако чудовищность преступления и отсутствие шансов на спасение вдохнули в Фокса мрачную решимость, и он заявил арестовавшим его офицерам, что был бы счастлив, если бы смог взорвать себя вместе с ними. Ту же непримиримую твердость, смешанную с презрением и ненавистью, он продемонстрировал и перед членами Совета, отказываясь назвать сообщников и всем своим видом показывая, что у него нет других забот, кроме сожаления о крахе задуманного. Правда, его мужества хватило ненадолго; едва его отвели в Тауэр и только показали ему орудия пыток, оно покинуло его. Он сделал полное признание и выдал всех своих сообщников.

РАЗДЕЛ II

Бессмертно имя Рэли на века!
Высок был ум его и слава высока!
Весь путь свой доблестью и подвигом отметив,
Без страха под конец и смерть свою он встретил.

Диббин

(1605 г.) Кэйтсби, Перси и другие заговорщики, находившиеся в Лондоне, узнав о том, что Фокс арестован, со всею скоростью, на которую были способны, поспешили в Уорикшир, где их во всеоружии поджидал сэр Эверард Дигби, надеявшийся на успех заговора. Однако вся округа была уже охвачена тревогой, и повсюду, куда бы они не устремлялись, им противостояли превосходящие силы. В этом критическом положении, обложенные подобно дичи со всех сторон, восемь заговорщиков решили не спасаться более бегством, но занять дом в Уорикшире и защищаться в нем до последнего с тем, чтобы продать свои жизни как можно дороже. Однако им не удалось насладиться даже этим ничтожным утешением: случайная искра, попавшая на кучу пороха, разложенную для просушки, произвела взрыв, изрядно покалечив многих заговорщиков. Остальные решили открыть ворота и произвести вылазку против своих преследователей. Несколько из них были тут же изрублены в куски, тогда как Кэйтсби, Перси и Уинтер, стоя спиной к спине, защищались отчаянно и долго, пока в конце концов первые два не пали, скончавшись от множества ран; Уинтер был взят в плен живым⁶. Те из заговорщиков, кто сумел избежать резни, подверглись пыткам, а затем и казни. Впрочем, некоторые из них были прощены королем. Иезуиты Гарнет и Олдкорн⁷, замешанные в заговоре, пострадали вместе с остальными. Несмотря на чудовищность их измены, партия иезуитов объявила Гарнета святым и распространяла слухи о чудесах, якобы творимых его кровью.

Проницательность, проявленная королем при раскрытии заговора, снискала ему популярность и славу мудрого человека, но безрассудство, с каким он отдал себя в руки своих фаворитов, быстро отрезвило народ. Вначале король обратил свое расположение на Роберта Карра, юношу из доброго шотландского семейства, который в возрасте 20 лет появился в Лондоне при дворе, возвратившись из длительного путешествия. Все его природные достоинства и способности ограничивались красивой внешностью и изящными манерами.

Этот юноша опередил всех в своей карьере: сначала он был посвящен в рыцари, затем получил титул виконта Рочестерского, потом был награжден орденом Подвязки, назначен советником короля и, наконец, был вознесен на высшую ступень знатности и почета, когда ему присвоили титул герцога Сомерсетского. Такая головокружительная карьера вызвала у некоторых чувство зависти, однако наиболее мудрые и проницательные наблюдали за ней с насмешкой и презрением, зная, что необоснованная привязанность никогда не бывает продолжительной. И действительно, некоторое время спустя новоиспеченный вельможа был обвинен и уличен в отравлении сэра Томаса Овербери из побуждений, еще более низменных, чем само преступление (1616 г.). После этого он утратил милость короля, был изгнан со двора и провел остаток дней, терзаясь муками совести и окруженный всеобщим презрением. Тот факт, что король все же отменил смертную казнь своему злосчастному миньону, уличенному в убийстве, обрек самого Джеймса на публичное неодобрение, недоверие и скандальные подозрения.

Однако, король был не настолько непредусмотрительным, чтобы, расставшись с одним фаворитом, не завести себе другого. Этим другим стал Джордж Вильерс, юноша 21 года, также из хорошего семейства и также возвратившийся в Лондон из путешествия по Европе. Недоброжелатели Сомерсета поспешили вытолкнуть Вильерса " на сцену" и представить его королю, а незаурядная красота и отменные манеры юноши сделали остальное. В течение нескольких лет он один за другим получил титулы виконта Вильерса, графа, маркиза и, наконец, герцога Бэкингемского, рыцаря Подвязки, председателя Суда Королевской Скамьи, Главного Камергера Вестминстера, Констэбля Виндзора и Верховного Лорда-Адмирала Англии. (Этот персонаж фигурирует на страницах романа А. Дюма "Три мушкетера". -- Ф.С.)

Всеобщий ропот, вызванный этой глупой привязанностью, вскоре был усилен проявлением еще более глупой жестокости, которая до сих пор остается самым темным пятном на репутации первого монарха из династии Стюартов. Доблестный и высокоученый сэр Уолтер Рэли находился в заключении в Тауэре с самого начала правления Джеймса по обвинению в заговоре, которое никогда не было подкреплено доказательствами. В этой обители страданий и отверженности он создал ряд литературных произведений и научных трудов, до сих пор сохранивших высочайшую научную и художественную ценность. Лишения, которые он перенес и его гениальные творения обратили волну общественного мнения в его пользу. И даже те, кто когда-то ненавидел его за вражду к Эссексу, не могли теперь не выразить сожаления и протеста по поводу столь длительного заключения этого солдата-философа. Он и сам боролся за свою свободу и составил отчет о золотой жиле, которую он якобы открыл в Гвиане и которая может обогатить не только ее разработчиков, но и всю нацию. Король, то ли поверив этому утверждению, то ли желая обречь Рэли на позор и, тем самым, уменьшить его популярность, дал ему возможность и полномочия попытать счастья в поисках золотых россыпей, но при этом оставил первоначальный приговор как бы отложенным на время в зависимости от поведения Рэли.

Сборы в экспедицию были недолгими и, судя по сангвинической манере, с которой Рэли взялся за ее организацию, многие считали, что он и сам верил в то, что написал. Как бы то ни было, он быстро достиг берегов Гвианы и, оставшись с пятью самыми крупными кораблями в устье реки Ориноко, отправил вверх по ее течению остальные пять под командованием своего сына и полностью преданного его интересам капитана Кеммиса. Однако, вместо золотых россыпей, которые эти авантюристы рассчитывали встретить, они наткнулись на отряд вооруженных испанцев, предупрежденных об их появлении и готовых к отпору. Рэли-сын, желая приободрить своих людей вскричал: "Вот она наша золотая жила! -- имея в виду город Сан-Томас. -- И никто, кроме дураков, не будет искать иной!" Но в этот момент он был сражен пулей и тут же скончался. Вслед за этим последовало новое разочарование, ибо когда англичане овладели городом, они не нашли там ничего ценного.

В этой отчаянной ситуации Рэли понял, что с его надеждами покончено. Когда же к нему приблизились те, которыми он взялся командовать, он увидел, что дела его обстоят еще хуже, ибо они арестовали его, объявив, что он должен быть доставлен в Лондон, предстать перед королем и ответить за свой обман. Его обвиняли в том, что он с помощью всяческих уловок заставил своих солдат атаковать испанские поселения в мирное время, а после провала этой затеи пытался бежать во Францию и потому задержан. Он был предан суду короля и вместе с остальными участниками похода был подвергнут строгому допросу в Тайном Совете. Граф Гондемар, испанский посол выдвинул против этой экспедиции тяжелые обвинения, и король объявил, что Рэли имел строгий наказ избегать столкновений с испанцами и не проявлять по отношению к ним никакой враждебности. Поэтому, а также с целью явить испанскому двору пример дружеского отношения он подписал смертный приговор Рэли не только за последние прегрешения, но и за его недоказанное участие в заговоре.

Великий человек встретил смерть с тем же бесстрашием, с каким прожил всю свою жизнь. На эшафоте он попробовал пальцем острие топора и заметил, что "это сильное ⁸, но верное средство против всех болезней". Его предсмертная речь была красноречивой, но спокойной. Произнеся ее, он положил голову на плаху с величайшим безразличием.

РАЗДЕЛ III

Презрен за рубежом и не хозяин дома,
В сети договоров запутавшись вконец,
Утратил он доверие народа,
Не говоря уж о его любви.

Томпсон

(1518 г.) Вскоре обнаружились весьма очевидные причины⁹, обусловившие расположение Джеймса к испанскому двору. Этот монарх придерживался очень характерного для него мнения, что в поисках подходящей невесты для своего сына, принца Уэльского Чарльза он не может довольствоваться никем иным, кроме особы королевского происхождения. Поэтому ему пришлось выбирать между французской и испанской династиями, но почему-то он склонялся в пользу последней. Посол Испании в Лондоне граф Гондемар, зная о пристрастии этого слабого монарха к коронованным особам, предложил в жены Чарльзу вторую дочь своего суверена и с целью сделать искушение непреодолимым, посулил за инфантой огромное приданное. Однако переговоры велись таким образом, что конца им не было видно. С тех пор, как они начались, прошло уже пять лет, а ни к какому решению стороны не пришли.

Отсрочка в этом деле была очень неприятна как для короля, которому грезилось огромное приданное испанской принцессы, так и для принца Чарли, который, будучи воспитан в духе романтических страстей, влюбился в свою воображаемую невесту заочно, еще ни разу не повидав ее. В этой обстановке томительного ожидания в голову Вильерса, который в течение ряда лет управлял королем, как марионеткой, пришла идея, достойная скорее рыцаря из средневекового романа, чем министра и государственного деятеля. Он предложил, чтобы принц посетил Испанию инкогнито и лично повидал принцессу. Желая завоевать расположение принца (и будущего короля), Бэкингем предложил ему себя в качестве спутника. Король же, вместо того, чтобы запретить столь глупую затею, дал на нее согласие. Приключения, которые выпали на долю принца и герцога в этом экстравагантном путешествии могли бы снабдить (и снабдили!) сюжетами не один роман. Чарльз изображал странствующего рыцаря, а Бэкингем -- сквайра. Тем не менее, предполагавшийся брак оказался расстроенным. О причинах этого историки умалчивают ¹⁰, но если верить романистам того времени, принц влюбился в Генриетту, дочь короля Франции Генриха IV Бурбона. Во всяком случае женился он именно на ней.

Легко предположить, что все эти неудачные переговоры и недостатки в управлении народ видел и правильно оценивал. К этому времени палата общин стала совершенно неуправляемой. Расточительство короля и его фаворитов так увеличили его потребность в деньгах, что он был вынужден продавать общинам одну свою прерогативу за другой. По мере того, как общины удовлетворяли его желания, они предъявляли ему все новые требования, и за каждой новой субсидией непременно следовала петиция о возмещении. Борьба между Джеймсом и парламентом росла и становилась все более яростной с каждой сессией. В конце концов претензии палаты общин достигли такой степени, что король забил тревогу, но зло, порожденное слабостью этого монарха пало не на него, а на его преемника, и это случилось позже.

Тем временем к домашним заботам прибавились и другие, не менее тяжкие, имевшие место в Германии и приведшие к опасным последствиям.

Примечание переводчика

Старшая дочь короля была замужем за пфальцским курфюрстом Фридрихом, а этот принц, подняв восстание против императора Германии Фердинанда II, потерпел в решающей битве сокрушительное поражение и был вынужден спасаться бегством в Голландию. Его родство с королем Англии, его несчастья, а более всего, его протестантская религия, за которую он сражался, были важными мотивами, по которым английский народ желал успеха его делу. Поэтому в палате общин то и дело подавались петиции, побуждавшие короля принять участие в войне в Германии и восстановить изгнанного принца на богемском престоле. Поначалу Джеймс старался облегчить судьбу своего зятя путем переговоров.

(1620 г.) Однако, поскольку этот путь не дал никаких результатов, было решено освободить Богемию силой оружия¹¹.

В соответствии с этим решением Испании и Германской империи была объявлена война и шесть тысяч солдат были посланы принцу Морису¹² на помощь в его борьбе против этих держав в Голландии. Народ ликовал по поводу мужества, проявленного королем, и был рад любой войне, лишь бы она велась против папистов. За этой армией на континент была отправлена еще одна численностью 12 тысяч человек под командованием графа Мэнсфилда. Была обещана помощь и со стороны Франции. Однако, англичане были разочарованы: солдаты, посаженные на корабли в Дувре, приплыв в Кале, не получили разрешения высадиться на берег. Прождав напрасно в течение некоторого времени, они были вынуждены плыть по направлению к Зеландии, но и здесь для их высадки не были приняты соответствующие меры. Тем временем среди них распространилась заразная болезнь, унесшая жизни более половины всех солдат. Оставшиеся в живых были слишком немногочисленны и слишком ослаблены болезнями, чтобы выдержать дорогу в Богемию. Так бесславно закончилась эта плохо организованная и бесплодная кампания.

Неясно, повлияла ли эта неудавшаяся экспедиция на здоровье Джеймса, но вскоре он заболел жестокой лихорадкой, которая за три дня свела его в могилу. Рассказывают, что в самом начале болезни его придворные утешали его пословицей, согласно которой "лихорадка это хорошо для короля", в ответ на что он отвечал, что пословица имеет в виду, по-видимому, молодого короля. Обессилев после нескольких приступов, он послал за принцем и, призвав его всегда оставаться протестантом, умер, мужественно и благопристойно встретив свою кончину. К этому времени ему шел 59-ый год от роду и он правил Англией 22 года.

В его царствование был введен титул баронета, основанный с целью сбора денег для организации поселений и улучшения условий жизни в Ольстере (Ирландия). Все, кто претендовал на этот титул, должны были уплатить 1000 фунтов стерлингов на эти нужды.

Под руководством короля был сделан авторизованный перевод Библии на английский язык. Этим переводом Священного Писания мы пользуемся и по сей день. (Д-р Пиннок).

Примечание переводчика

Вот какой портрет Джеймса I дает Дж.Р. Грин: "Ни один суверен не мог в большей степени, чем Джеймс I, противоречить представлению об английском монархе, сложившемуся при Плантагенетах и Тюдорах. Его большая голова, его брызжущий слюной рот, в котором языку, казалось, было тесно, его невнятное бормотание и, в то же время, грубая, простонародная речь, его стеганая одежда, его слабые рахитичные ноги не могли представить большего контраста образу, встававшему в воображении при воспоминании о Генрихе VIII или Елизавете, равно как и его бахвальство и склонность к буффонаде в сочетании с неумением вести себя с достоинством, его педантизм и заслуживающая презрения трусость. Однако под этой потешной внешностью скрывался человек, наделенный незаурядными способностями, зрелый ученый, обладающий природным умом и проницательностью, всегда готовый подать остроумную реплику.

Его лукавый юмор сказался в причудливых и колких замечаниях, вскрывающих политические и теологические противоречия его времени и до сих пор сохранивших свою пикантность. Его образованность, особенно в богословских вопросах, была очень солидной. Он был автором огромного количества сочинений на разные темы от предопределения до свойств табака. Но его ум и образованность были такого свойства, что дали повод Генриху IV, королю Франции, назвать его "мудрейшим дураком христианского мира". У него был характер педанта и его отличали свойственные педантам самодовольство, любовь к разного рода теориям и неспособность привести эти теории в соответствие с практикой.

Все было бы прекрасно, если бы он ограничил себя рассуждениями о колдовстве, предопределении или о вреде курения, но к несчастью для Англии и для своего преемника он еще более страстно придерживался теории об управлении государством, которая привела к борьбе между народом и короной, борьбе не на жизнь, а на смерть.

Еще до вступления на английский трон он изложил свою теорию в работе "Истинный Закон Свободной Монархии", где утверждал, что "хотя хороший король и должен ограничивать свои действия рамками закона, он не связан ничем, кроме собственной воли и необходимости подавать пример своим подданным". Его доктрина о "Священном Праве Королей" легла в основу системы управления, к которой быстро приспособилась церковь и которую провозглашали со своих кафедр епископы. Однако уже при его жизни эта система вызвала протест палаты общин."

СУВЕРЕНЫ СОВРЕМЕННИКИ ДЖЕЙМСА I

Папы Римские: Климент VIII -- 1592, Лев XI -- 1605, Павел V -- 1605, Григорий XV -- 1621, Урбан VIII -- 1623;

Императоры Германии: Рудольф II -- 1576, Маттиас I -- 1612, Фердинанд II -- 1619;

Императоры турок: Ахмет I -- 1603, Мустафа I -- 1617, Осман I -- 1618, Мустафа I (восстановленный на престоле) -- 1622, Амурат IV -- 1623;

Короли Франции: Генрих IV -1589, Людовик XIII -- 1610;

Короли Испании и Португалии: Филипп III -- 1597, Филипп IV -- 1621;

Король Дании: Кристиан IV -- 1588;

Короли Швеции: Сигизмунд -- 1588, Карл IX --1604, Густав II -- 1611;

Русские цари: Борис Федорович Годунов -- 1598, Федор Борисович Годунов -- 1605, Лжедмитрий I -- 1605, Василий IV Шуйский -- 1606, МЕЖДУЦАРСТВИЕ (включая Лжедмитриев II и III, которые, впрочем, не царствовали) -- 1610, Михаил Федорович Романов -- 1613.

ВЫДАЮЩИЕСЯ ЛИЧНОСТИ

Генрих, принц Уэльский (умер в возрасте 18 лет);
Карр, граф Сомерсет (умер в 1638 г.);
Вильерс, герцог Бэкингем (убит в 1628 г.);
сэр Уолтер Рэли (1522-1618);
лорд-канцлер Мэйтленд (1545-1595);
граф Стерлинг;
сэр Керр;
граф Анграм;
Дж. Гамльтон, граф Хаддингтон;
Джеймс, герцог Гамильтон (1606-1649);
Генри Кэри, лорд Фолкленд;
Г. Кэлверт, лорд Болтимор (1582-1632);
Роберт Кэри, граф Монмут;
сэр Сесил, граф Солсбери;
Генри Говард, граф Нортхэмптон;
лорд-канцлер Эллесмер;
сэр Фулк Гревил, лорд Брук (1554-1628);
Г.Кэрью, граф Тотнесс (1557-1629);
У.Герберт, граф Пембрук (1580-1630);
сэр Дадли Чарлтон, виконт Дорчестер;
лорд-канцлер Фрэнсис Бэкон (1561-1626) -- величайший философ, заслуживший титул отца современной науки;
Индиго Джонс, знаменитый архитектор (1572-1651);
Бен Джонсон (1574-1637) -- поэт и драматург;
Кэмден (1551-1623);
Д-р Гарвей (1578-1628);
Перси, Монтигл, Кэйтсби, Гай Фокс -- заговорщики;
сэр Хью Миддлтон, -- автор проекта гигантского мероприятия по снабжению Лондона водой, получивший титул баронета в 1622 году и скончавшийся в 1631 году.