Глава XXXVI

Георг III

Раздел I

Салют тебе, монарх! Ты был рожден нам счастье принести,
Хранить свободу нашу и величие нашей славы,
Ты миру дан был, чтобы распространять власть религии
И проливать свет разума повсюду.

Миккл

(25 октября 1760 г.) Хотя здоровье Георга II уже давно внушало опасения, смерть его была совершенно неожиданной. Правительство оказалось к этому не готовым и пришло в немалое замешательство в ожидании нового суверена. Георг III, наследовавший корону, был сыном Фредерика, принца Уэльсского и Августы, принцессы Заксен-Готтской. В связи с преждевременной смертью своего отца, его образованием занималась его мать, которая воспитывала его в строгом уединении. К сожалению она постоянно конфликтовала с покойным королем, и принц, которому к этому моменту шел двадцать второй год, был абсолютно чужим в окружении своего деда. Он был даже незнаком с его министрами. Его первое обращение к Совету было любезным и примирительным. Единственным нововведением в начале его царствования было введение в правительство графа Бута в качестве личного советника. Парламент собрался в ноябре и первая речь короля принесла всей стране общее удовлетворение¹.

Расходы на содержание королевской семьи были утверждены в размере 800 тысяч фунтов в год. Были также выделены щедрые ассигнования на продолжение войны, которую вела страна. Король со своей стороны в ответ на проявленное к нему расположение дал согласие на билль, подтверждающий независимость судебной власти и узаконивающий выборность судей, отказавшись от претензий короны на их назначение.

В 1761 г. был принят акт о престолонаследии, запрещающий суверенам Британии вступать в брак с лицами католического вероисповедания. Тем самым его величество был обязан отказаться от поиска супруги среди главных династий Европы. Поэтому он остановил свой выбор на дочери Мекленбург-Штрелицкого дома, представительнице небольшого княжества на севере Германии. Свадьба была отпразднована 8 сентября, а 22 числа того же месяца с большой пышностью состоялась торжественная церемония коронации.

Тем временем война, которую Англия вела с большим энтузиазмом и не меньшим успехом, продолжалась с неослабевающей энергией благодаря политике мистера Питта. Принц Фердинанд, стоявший во главе союзных сил, одерживал одну победу за другой. Остров Бель-Иль сдался британским войскам под командованием адмирала Кеппела и генерала Ходсона. Французский двор, напуганный этой потерей, с одной стороны предпринял попытку заключить мир, впрочем оказавшуюся бесплодной, а с другой - заручился поддержкой короля Испании, заключив с ним секретный договор, получивший название "семейного компакта". Эта сделка, хотя и совершенная в строжайшей тайне, не укрылась от проницательности мистера Питта. Он предупредил своих коллег о коварных планах Испании и предложил им послать эскадру для перехвата испанских торговых судов, или нанести какой-нибудь другой решительный удар прежде, чем испанцы подготовятся к активным боевым действиям сами. Это предложение было холодно встречено членами кабинета, не располагавшими той информацией, которой он владел. К тому же они весьма ревниво относились к его огромной популярности и влиянию. Предложение было отвергнуто, и мистер Питт немедленно подал в отставку. Однако в знак благодарности за его выдающиеся заслуги перед страной ему и его семье была установлена пожизненная пенсия в 3000 фунтов в год, а его жене был пожалован титул баронессы Чэттэм².

Отставка популярного министра была расценена в народе как результат тайных происков графа Бута, которого подозревали в том, что он приобрел доминирующее влияние на своего коронованного господина. Эти подозрения вызвали всеобщее недовольство. В день вступления Лондонского мэра в должность, которое традиционно отмечалось как праздник, король и королева, направлявшиеся в Сити к обеду, были встречены холодным молчанием, а граф Бут даже подвергся оскорблениям, тогда как мистера Питта народ приветствовал бурной овацией.

Через несколько месяцев мудрое предвидение мистера Питта полностью подтвердилось; враждебное отношение Испании уже невозможно было скрыть, и когда британский посол в Испании заявил протест, он получил весьма уклончивый ответ, а затем и отказ удовлетворить его требования. Вслед за этим он был отозван, и вскоре последовало объявление войны против Испании.

Был созван новый парламент, получивший от короны предложение рассмотреть содержание королевы в случае, если она переживет своего супруга. Ей была установлена ежегодная выплата 100 тысяч фунтов и пожалован во владение Сомерсетский дворец (впоследствии замененный Бэкингемским), а также дом с участком в Ричмондском парке.

(1762 г.) В кабинете министров не было произведено значительных изменений, если не считать назначения графа Бута на пост государственного секретаря. Однако уже давно готовилась гораздо более важная перемена, вызвавшая почти полную революцию во внутренней политике. С самого начала царствования Брауншвейгской династии управление внутренними делами находилось, в основном, в руках виднейших семей, чьими усилиями эта династия была утверждена на троне. Их власть была упрочена в результате подавления восстаний 1715 и 1745 годов. Оба предыдущих монарха были больше заняты своими германскими землями, чем британским королевством, управление которым они охотно препоручали своим министрам. Новый король был абсолютно свободен от всякого предпочтения к германским делам. При дворе его матери он был приучен относиться к политике своего деда с неприязнью. К тому же он не имел оснований опасаться попытки реванша со стороны Молодого Претендента, который давно уже утратил свои позиции и не представлял никакой угрозы. Ничто не мешало юному монарху уделить основное внимание реформе системы управления страной. К сожалению, граф Бут, которому было поручено проведение в жизнь столь важных изменений во внутренней политике, не обладал способностями, необходимыми для выполнения этой задачи.

Его репутация хорошего семьянина, его рафинированный вкус и благородный либерализм снискали ему заслуженные симпатии как к частному лицу. Но его сдержанные холодные манеры и полное невежество в государственных делах сделали его общественную карьеру ненавистной народу, болезненной для него самого и очень вредной для репутации его суверена.

Было решено избавиться от семьи Пелхэмов, которые давно уже возглавляли управление внутренними делами. В этой ситуации герцог Ньюкасл³ почувствовал себя несколько неуютно и подал в отставку, а освободившийся пост первого лорда казначейства занял граф Бут.

Большая часть министров последовала примеру герцога; даже герцог Девонширский, чье энергичное содействие воцарению Ганноверской династии было вознаграждено постом лорда-чемберлена, счел необходимым также подать в отставку. За этим последовала ожесточенная газетная война, и дух партийной борьбы, дремавший во время триумфального правления мистера Питта, пробудился с беспрецедентной остротой. Пламя этой борьбы раздувалось национальными предрассудками; Бут был шотландец, и старая вражда между жителями северной и южной частей Шотландии явилась мощным усилителем партийных распрей.

Новая администрация, тем не менее, продолжала вести войну с прежней энергией и прежним успехом. Французы и испанцы с целью оторвать Португалию от союза с Англией направили в эту страну свои армии, однако посланный туда вспомогательный контингент английских войск остановил наступление интервентов. Правда, сначала фанатичные католики португальцы приняли помощь своих еретических союзников не очень сердечно, но когда граф де ла Липпе был назначен командующим этой армией, он достиг хорошего взаимопонимания с английскими генералами, и испанцы были повержены в двух решающих сражениях.

Еще больший урон они понесли в другой части света. Гавана была взята графом Альбемарлом и адмиралом Пококом, захватившими трофеев на 3 миллиона фунтов. Город Манила сдался генаралу Дрейперу и адмиралу Корнишу с обязательством выплатить контрибуцию в 1 млн. фунтов (забегая вперед, следует, правда, отметить, что она так и не была выплачена). 2 августа 1762 года два испанских судна, перевозившие сокровища стоимостью в 2 миллиона фунтов были захвачены британскими крейсерами. Когда тележки с этими сокровищами, направляясь с борта британских кораблей к Тауэру, проезжали мимо дворца, выстрел из пушки возвестил о рождении принца Уэльсского. Такое совпадение в немалой степени усилило радость горожан по поводу этого счастливого события.

В то время как триумф сопутствовал британскому оружию во всех уголках земного шара, король Пруссии, главный, а по сути единственный союзник англичан, после серии блистательных побед, обессмертивших его имя, был, казалось, поставлен на грань катастрофы, так в войну на стороне его закоренелых врагов вступила Россия. И вот, в тот самый момент, когда гибель его казалась неотвратимой, он был спасен одной из тех неожиданных революций, которые опрокидывают все человеческие расчеты. Императрица России Елизавета умерла, а ее наследник Петр III, который был страстным почитателем Прусского короля, не только заключил с ним мир, но и, присоединив свои войска к прусской армии, начал военные действия против своих недавних союзников. Правда, Петр был вскоре свергнут с трона своими подданными, а его супруга, ставшая императрицей Екатериной II, отозвала эти войска, но она придерживалась строгого нейтралитета. Фридрих не замедлил воспользоваться этими благоприятными обстоятельствами и полностью вернул утраченное.

Теперь все участники войны были всерьез заинтересованы в заключении мира. Франция, лишившаяся колониальных владений, была близка к экономическому и финансовому краху. Испания пострадала еще в большей степени. Австрийцы и пруссаки были истощены кампанией, к концу которой их армии занимали примерно те же позиции, что и перед ее началом. Англия же, несмотря на все ее триумфы, ощутила, что продолжение войны истощит ее казну. Семилетняя война завершилась всеобщим мирным договором, по которому Англия сохранила за собой Канаду и некоторые другие завоевания, а также в обмен на Гавану получала от Испании Флориду⁴. Хотя условия мирного договора были весьма благоприятны для Англии, все же нация, привыкшая к успехам, сожалела об окончании войны. Лишь через несколько месяцев после подписания мирного договора, магистрат Лондона с неохотой дал согласие отметить это событие праздничной церемонией, на которой, однако, отказался присутствовать лорд-мэр Бекфорд. Праздничную процессию сопровождал приглушенный звон лишь нескольких церквей.

Раздел II

Как струйка дыма над Везувия вершиной
(Предвестник страшных в нем сокрытых сил),
Так пламя тлеющих меж наций разногласий,
Коль вырвется наружу, - все сожжет кругом.

Браун

(1763 г.) После победоносного завершения войны естественно было ожидать воцарения в стране мира и спокойствия, но этому помешали внутренние разногласия, порожденные межпартийной борьбой. Граф Бут был по-прежнему непопулярен, но его влияние в парламенте не уменьшилось, и, несмотря на самое энергичное противодействие оппозиции, он убедил палату общин ввести налог на сидр. Этот налог не принес казне большой прибыли, но вызвал в народе сильное недовольство. Одержав эту победу над парламентом, граф неожиданно подал в отставку и оставил политику. Его пост занял мистер Джордж Гренвилл.

Вскоре пресса разразилась самыми злобными пасквилями, авторами которых были активисты многочисленных партий и группировок, на которые оказалась разделенной вся страна. В этих листках не всегда щадилась и персона суверена, и вот, наконец, правительство пришло в ярость по поводу статьи в No 45 "Северного Британца", периодической газеты, издававшейся депутатом от округа Эймсбери мистером Уилксом. В этой статье утверждалось, что король в своей речи в парламенте допустил явную и преднамеренную ложь. Это было оскорбление, которое нельзя было оставить без внимания, и вот был выдан общий ордер на арест автора, печатников и издателей этого недопустимого пасквиля. Мистер Уилкс был арестован и отправлен в Тауэр. Кроме того, перед судом предстали несколько абсолютно непричастных к этому лиц. Однако вскоре правительство увидело, что в своей неуемной жажде наказать виновных оно неосторожно подняло большой конституционный спор, который неизбежно должен был закончиться не в его пользу.

Печатники, арестованные по этому ордеру, возбудили в отношении чиновников, производивших их арест, судебное дело и добились возмещения ущерба. Мистер Уилкс также в соответствии с актом habeas corpus; судьи единогласно пришли к выводу о том, что парламентские привилегии распространяются и на такой случай, как сочинение памфлетов. Палата общин была иного мнения. Они проголосовали за то, чтобы объявить статью в No 45 "Северного Британца" скандальным, клеветническим и бунтарским пасквилем, а его автора лишить парламентской неприкосновенности. Вскоре мистер Уилкс дрался на дуэли с мистером Мартином, которого он также оскорбил в своей газете, и был тяжело ранен. В 1764 г., едва оправившись, он почел за лучшее бежать во Францию. В его отсутствии он был исключен из состава парламента за неявку на заседание в гражданский суд и объявлен вне закона королевским судом. Единственным положительным результатом этих разбирательств была декларация обеих палат о незаконности общего ордера, т. е. такого, в котором не указаны имена лиц, подлежащих аресту.

(1765 г.) Огромные расходы в только что закончившейся войне создали в стране определенные трудности, и было решено, что Американские колонии, интересы которых были учтены в мирном договоре в наибольшей степени, должны разделить с метрополией бремя дополнительных расходов. В соответствии с этим парламент принял билль о гербовом сборе, предложенный мистером Гренвиллом и не встретивший большого сопротивления. Этот закон облагал гербовым налогом все торговые сделки в колониях. Американцы и без того давно уже были недовольны налоговой политикой метрополии по отношению к ним. Новая фискальная акция наносила большой ущерб их весьма прибыльной торговле с испанскими колониями, тогда как ни одно подразделение королевских войск не было послано для защиты колонистов от набегов индейцев. Поэтому, когда стало известно, что парламент, в котором колонисты не имели своих представителей, собирается обложить их новым налогом, их возмущение не знало границ. Колониальные ассамблеи отправили парламенту и короне свои протесты, составленные в очень сильных выражениях.

Эти разногласия были прерваны на время падением правительства Гренвилла. Премьер-министр не упомянул имени королевы-матери в билле о материальном обеспечении регентского совета в случае преждевременной смерти короля. Это вызвало такое неудовольствие его величества, что он потребовал отставки правительства. Новый кабинет был создан в основном усилиями герцога Кумберлендского, но во главе его был поставлен лорд Рокингем, человек, обладавший многими добродетелями, но не отмеченный выдающимися способностями. Эта администрация подверглась неодобрительной оценке мистера Питта и потому была обречена на непопулярность точно так же, как в более позднее время неодобрение лорда Грея по отношению к мистеру Кэннингу оказалось с самого начала роковым для правительства во главе с этим джентльменом.

(1766 г.) Главной задачей нового правительства было переделать все, что было сделано его предшественниками. Гербовый закон, который был одинаково непопулярен как в колониях, так и в самой Англии, и налог на сидр были отменены. Вслед за этим наступил недолгий период спокойствия и стабильности⁵.

(1767 г.) Правительство Рокингема было настолько ослаблено смертью герцога Кумберлендсого, что вынуждено было уйти в отставку. Новая администрация формировалась под руководством мистера Питта, получившего титул графа Чэттэма. Во главе ее был поставлен герцог Графтон, занявший пост первого лорда казначейства. Внимание этого правительства было в первую очередь направлено на дела Ост-Индской компании, которая испытывала трудности, вызванные алчностью и злоупотреблениями ее служащих. В Индию был направлен лорд Клайв, наделенный самыми широкими полномочиями с тем, чтобы наказать порок и поправить дело. Под его руководством компания восстановила былое благополучие и заложила основы будущего величия.

Неудачный замысел налогообложения в Америке возродился в виде акта о налогах на стекло, бумагу, краски для живописи и чай, ввозимые в британские колонии. Американские штаты ответили петициями, протестами и, наконец, общим решением об отказе от потребления британской продукции до тех пор, пока несносные налоги не будут отменены. Аналогично были встречены и некоторые другие акты, например тот, что обязывал колонистов размещать и обеспечивать продовольствием королевские войска, чему категорически отказалась повиноваться Ассамблея штата Нью-Йорк. Другой акт лишал колониальные ассамблеи права издавать законы, противоречащие тем, которые были приняты парламентом⁶.

(1768 г.) По истечении срока полномочий парламента он был распущен, и был издан указ о созыве нового парламента. Уилкс использовал предоставленную ему сменой правительства возможность вернуться и был снова избран депутатом от Миддлэссекса подавляющим большинством голосов. Затем он добровольно явился на суд Королевской Скамьи и добился отмены решения об объявления его вне закона, хотя и был при этом приговорен к выплате тысячи фунтов штрафа и к 22 месяцам лишения свободы. Поскольку он пользовался репутацией жертвы борьбы за свободу, была объявлена подписка на сбор средств для выплаты за него штрафа, поддержки его во время его пребывания в тюрьме и уплаты его долгов, которые составляли около 20 тысяч фунтов.

Тем временем волнения в Америке нарастали, в особенности в штатах Новой Англии, отказавшихся платить новые налоги. Потомки пуритан и республиканцев, покинувших Англию после реставрации Чарльза II, обрели в диких дебрях Америки свободу совести, которой они были лишены на родине. Эти люди были в высшей степени наделены духом независимости, решительностью и упорством, которые в свое время отличали солдат Фэрфакса и Кромвеля. В Бостоне работники таможни подверглись такому яростному нападению, что были вынуждены спасаться от разъяренных горожан в форте Вильяма. Для усмирения этого мятежного города правительство послало два полка солдат из Галифакса и столько же из Ирландии.

А ситуация в самой Ирландии также стала доставлять правительству большое беспокойство. По закону Пойнтинга, изданному во времена Генриха VI и дополненному затем несколькими другими статутами, законодательный орган этой страны полностью зависел от британского правительства, что фактически сводило его возможности к нулю. Неразумный и несправедливый дух коммерческой подозрительности побуждал англичан злоупотреблять полученным преимуществом и вводить все новые политические ограничения на ирландские торговлю и продукцию. Эти меры приносили мало выгод Англии и препятствовали экономическому подъему родственной ей страны, но тем не менее продолжались с упорством, заслуживающим лучшего применения. Таков был этот век, недостаточно просвещенный для того, чтобы понять, что благосостояние одной страны неразрывно связано с процветанием другой.

Между тем в Ирландии образовалась сильная партия, добивающаяся независимости своего законодательства, и она частично добилась своей цели благодаря принятому октениальному акту, т. е. такому акту, который ограничивал срок полномочий ирландского парламента восемью годами, тогда как раньше парламент распускался только по окончании царствования того или иного монарха.

Тем временем в Ост-Индии англичанам угрожал враг, более опасный, чем когда-либо встречался им в этой стране. Хайдар Али, поднявшийся из простых сипаев до титула и трона суверенного принца, проявлял агрессивные намерения в отношении поселенцев компании и в течение нескольких лет держал их в состоянии постоянной тревоги.

Когда собрался новый парламент, народ полагал, что мистер Уилкс должен получить свободу и занять свое место в палате. Поэтому вокруг тюрьмы Королевской Скамьи на площади Св. Георгия собралась большая толпа, готовая сопровождать его в парламент. Судьи округа Сарри подняли тревогу и зачитали акт о мятеже, но большая часть собравшегося народа отказалась разойтись. Были вызваны солдаты и, к несчастью, была открыта стрельба, в результате чего один человек был убит, многие ранены, в том числе несколько человек смертельно.

Случилось так, что в этом прискорбном событии принял участие полк шотландцев, что в немалой степени усилило народное негодование. По обвинению в умышленном убийстве, неоднократно расследовавшемся и возвращавшемся на доследование, несколько солдат были признаны виновными по решению окружного суда. Но правительство, ни в коей мере не разделявшее народного возмущения, не только не наказало виновных, но и через государственного секретаря лорда Веймута выразило благодарность судьям Королевской Скамьи за проявленную твердость. Мистер Уилкс опубликовал этот документ с гневным комментарием, в котором происшествие было охарактеризовано как "ужасное избиение", что повлекло за собой всеобщую ожесточенную критику в адрес правительства. За эту публикацию Уилкс был снова исключен из состава палаты общин, причем была проявлена странная юридическая нелепость: ему вменялось в вину не только последнее прегрешение, но и то, за которое он уже понес наказание. Такое усложнение обвинения лишь создало повод для обжалования и в значительной степени обеспечило Уилксу полное превосходство над его противниками.

(1769 г.) Землевладельцы округа единогласно переизбрали его членом палаты общин; палата признала эти выборы незаконными и издала указ о повторных выборах. Эта процедура была проделана еще дважды с тем же результатом, после чего полковник Латтрелл выдвинул свою кандидатуру. Но и на этот раз Уилкс был избран с подавляющим преимуществом: он получил 1143 голоса против 269 голосов в пользу Латтрелла. Несмотря на это, палата общин объявила своим членом именно Латтрелла.

Это решение, вынесенное с видимостью правосудия, было расценено как роковой удар по гражданским свободам. Петиции и протесты самого решительного свойства посыпались изо всех уголков королевства. Пресса обрушила самые ожесточенные нападки на все конституционные власти; некоторые зашли столь далеко, что ставили под сомнение законность действовавшего тогда парламента и обязанность граждан подчиняться его решениям. Особой злобностью по отношению к правительству и отточенностью стиля отличался анонимный автор, писавший под псевдонимом Джуниус. Эти качества его статей уберегли их от забвения, которое является обычным уделом сочинений такого рода.

Тем временем в Америке конфликт с колонистами продолжался с нарастающим ожесточением, а ирландский парламент продемонстрировал такую решимость сбросить иго, что было сочтено за лучшее отклонить его требования путем его роспуска.