Раздел IV

В бою то те, то эти побеждают,
Ревут орудия и смерть кругом витает.

Дункан

В 1740 году скончался германский император, и французы расценили это как благоприятную возможность для возобновления своих амбиций. Нарушая все договоры, в частности, тот, что назывался Прагматической Санкцией, согласно которой все владения императора должны были перейти к его дочери, они содействовали переходу императорской короны к Баварскому курфюрсту. Таким образом, королева Венгрии, дочь Карла VI, происходившая из знаменитой императорской династии Габсбургов, оказалась лишенной большей части своего наследства и на целый год оставленной Европой в одиночестве без всякой надежды на помощь. Едва успев закрыть глаза своему отцу, она потеряла Силезию, подвергшуюся внезапному захвату молодого короля Пруссии, который воспользовался ее беззащитным положением для возобновления древних претензий на эту провинцию. (Впрочем, надо признать, что она была незаконно отторгнута у его предков).

Франция, Саксония и Бавария вторглись в остальные владения Марии-Терезии. Единственной страной, которая с самого начала стремилась поддержать ее в этом отчаянном положении, была Англия. Правда затем к ней пришли на помощь Голландия и Сардиния, а под конец к этому союзу примкнула и Россия.

Здесь, по-видимому, требуется объяснить, что побудило Англию вмешаться в эти европейские распри. Единственной причиной были интересы Ганновера и безопасность этого княжества, которые зависели от строгого соблюдения баланса интересов империи. И английское правительство поддержало своего короля. В Нидерланды были направлены английские войска, усиленные 16 тысячами ганноверцев с целью атаковать французские владения и тем самым помочь королеве Венгрии. Благодаря этой помощи Мария-Терезия сумела склонить чашу весов на свою сторону; французы были изгнаны из Богемии; генерал королевы принц Карл вторгся в баварские владения; новоиспеченный "император" был вынужден отступить и, брошенный своими союзниками, бежал во Франкфурт, где тихо и незаметно прожил оставшиеся дни.

В 1743 г. французы с целью помешать соединению английских и австрийских войск направили к реке Майн 60-тысячную армию под командованием маршала Ноайе, который расположил ее на восточном берегу этой реки. Британская армия численностью 40 тысяч человек, находившаяся на противоположном берегу, оказалась отрезанной французами от всех путей снабжения и потому лишенной продовольствия в чужой стране. Король Англии прибыл в расположение своих войск, когда они находились в на редкость отчаянной ситуации. Он решил пробиться на соединение с 12 тысячами ганноверцев и гессенцев, которые находились близ г. Ханау. С этой целью он снялся с лагеря, но не успел продвинуться и на три мили, как его армия оказалась окруженной близ деревни под названием Деттинген.

Обстановка не предвещала ничего хорошего и сулила самые мрачные перспективы; вступить в сражение значило поставить себя в невыгодное положение, оставаться в бездействии -- обречь армию на голод. Отступление было невозможным. Однако английскую армию спасла чрезмерная поспешность французов: они миновали ущелье, которое им следовало удерживать и по команде герцога де Граммона их конница яростно атаковала английскую пехоту. Встретив мужественный и жесткий отпор, французы были вынуждены отступить и поспешили убраться снова за Майн, потеряв более 5 тысяч убитыми.

Тем не менее Франция продолжала энергичную борьбу на всех фронтах. В частности, французы планировали вторжение в Англию. Сын Старого Претендента Чарльз под маской испанского курьера прибыл из Рима в Париж, где получил аудиенцию у французского короля. Стюарты давно уже не пользовались серьезной поддержкой французского двора, где их скорее дурачили, но теперь отношение к ним переменилось, поскольку с Молодым Претендентом связывались надежды на вторжение. Для этого было собрано войско в 15 тысяч солдат. Подготовка к отправке десанта проходила в Дюнкерке под руководством Молодого Претендента. Герцог Рокефей с двадцатью линейными кораблями должен был сопровождать десант и обеспечить ему безопасную высадку в Англии, а знаменитый граф Сакс был назначен командовать десантом. Однако эти планы были нарушены появлением сэра Джона Норриса, который во главе более мощного флота атаковал французские корабли и заставил их повернуть назад, а сильный шторм завершил дело, приведя транспортные суда в негодное состояние. Французы, расстроенные тем, что их проект потерпел решительную неудачу, решили открыто объявить войну.

Они начали ее очень энергично и сразу же подвергли осаде Фрибур (в нынешней Швейцарии), а затем и Турне в Нидерландах. Несмотря на то что силы союзников, возглавляемые герцогом Кумберлендским, уступали французам в численности, было решено отважиться на сражение и освободить этот город. Союзники продвинулись навстречу врагу и стали лагерем в пределах видимости от французов, расположившихся на возвышенности близ деревни Сан-Антуан. Слева от них был лес, а перед ними город Фонтенуа. Они занимали очень выгодную позицию, что, однако, не смутило англичан, начавших атаку в 2 часа утра; продвинувшись вперед, они сломили сопротивление врага, и уже через час перевес был на их стороне.

В это время Сакс, удачливый французский генерал, командовавший французской армией, испытывал острый приступ болезни, которая впоследствии и свела его в могилу. Однако он приказал пронести себя на носилках по всем постам и заверил своих офицеров, что несмотря на неудачное начало, победа будет за ними. Колонна англичан азартно вырвалась далеко вперед без всякого приказа, движимая лишь мужеством и упоением боя. Французы, расступившись, пропустили ее, а затем подвергли артиллерийскому обстрелу с трех сторон. Англичане долго держались, но в конце концов были вынуждены отступить. Это была одна из самых кровавых битв XVIII века. Союзники потеряли около 12 тысяч человек, впрочем, потери победивших французов были не меньше. Этот удар, благодаря которому французы завладели городом Турне, дал им столь ощутимое преимущество в ходе всей кампании, что они пожинали плоды своей победы до самого конца войны.

Раздел V

Но вот, чтобы сгустить войны зловещий мрак,
Мятежный Стюарт меч свой обнажил,
И Дерби увидал его чванливый флаг,
И танов хор его превозносил.

Вэлпи

(1745 г.) Хотя британское оружие терпело неудачи как на море, так и на суше, это было где-то далеко, и англичане испытывали только горечь уязвленного самолюбия и во всяком случае не ощущали непосредственной угрозы. Но вот настал момент, когда в их собственном доме разгорелось пламя гражданской войны и к их горестям добавился страх за свою собственную судьбу. Тем не менее, эта угроза, хотя и усилила бедствия народа, но лишь сильнее сплотила его.

То был период, когда сын Старого Претендента решил предпринять еще одну попытку завоевать британскую корону. Чарльз Эдвард, авантюрист, о котором идет речь, был воспитан в роскоши французского королевского двора, но не воспринял его изнеженности. Он был честолюбив и предприимчив, хотя и не имел ни должного опыта, ни способностей, крайне необходимых для предприятия, которое он затеял. В течение долгого времени его льстивые советники, нетерпеливые, суеверные, наконец, просто движимые нуждой, внушали ему, что королевство созрело для мятежа, что народ задыхается под бременем непомерных налогов и видит в нем желанного избавителя. Наделенный некоторой суммой денег, а еще больше обещаниями всяческой помощи, подстегивавшими его амбиции, он отплыл в Шотландию на борту небольшого фрегата в сопровождении маркиза Туллибардайна, сэра Томаса Шеридана и еще нескольких отчаянных авантюристов. Для завоевания всей Британской империи он захватил с собой всего лишь семь офицеров и вооружение для двух тысяч человек.

Смелость этого предприятия изумила всю Европу. Оно пробудило страх в малодушных, боевой дух в отважных, и вызвало сожаление у мудрых. Молодой Претендент высадился в Перте, где состоялась церемония провозглашения его отца королем Великобритании. Затем он вместе со своим отрядом спустился с гор и продвинулся к Эдинбургу, куда вошел без всякого сопротивления. Здесь еще раз с большой помпой состоялось провозглашение его отца королем, причем он пообещал распустить союз с Англией, который многие в Шотландии рассматривали как национальное бедствие. Однако укрепленный замок города отказался ему подчиниться, а он, не располагая артиллерией, не смог произвести осаду и штурм.

В это время сэр Джон Коуп, который преследовал мятежников в горах, но поначалу уклонился от встречи с ними, когда они спустились на равнину, получил два драгунских полка в подкрепление. С этими силами он двинулся к Эдинбургу, намереваясь дать врагу бой. Молодой авантюрист, располагавший значительно большими, хотя и не дисциплинированными силами, атаковал его близ Престон-Пэнс, в 12 милях от столицы, и после нескольких минут боя обратил англичан в бегство. Эта победа, в результате которой королевские войска потеряли 500 человек убитыми, значительно подняла престиж и влияние мятежников, и если бы молодой Претендент, используя свое преимущество и всеобщее оцепенение, совершил бросок в Англию, последствия могли быть роковыми для ее свободы. Но убаюканный обещаниями помощи, которая так никогда и не поступила, он предпочел остаться в Эдинбурге и насладиться триумфом своей незначительной победы, а еще больше небывалыми почестями, которые шотландцы оказывали ему как монарху.

Пока Молодой Претендент растрачивал драгоценное время в Эдинбурге (а ведь в таких рискованных делах промедление часто приводит к поражению), правительство Великобритании приняло все меры для того, чтобы с успехом противостоять ему. Шесть тысяч голландских солдат, прибывших на защиту короны, были направлены на север под командованием генерала Уэйда. Вскоре из Фландрии прибыл герцог Кумберлендский во главе соединения драгун и пехоты, обладавшего военным опытом и отменной выучкой. Кроме того, по всей стране собирались добровольцы, в каждом графстве наблюдались подъем патриотизма и неприятие как амбиций Молодого Претендента, так и его религии, не говоря уж о его союзниках.

Однако он был воспитан так, что его принципы и представления сильно отличались от тех, что преобладали в Англии. Не сознавая того, что он принес в страну гражданскую войну и связанные с ней невзгоды и беды, он не сомневался в том, что утверждение его прав является его священным долгом, а изменение конституции, а возможно, и религии - достойным и похвальным делом. Воодушевленный этими целями, он, наконец, энергично двинулся вперед и после ряда консультаций со своими офицерами принял решение вторгнуться в Англию. Он вступил в нее с северо-запада и занял Карлайл, сдавшийся ему после трехдневной осады. Здесь он захватил оружейный склад и еще раз провел церемонию провозглашения своего отца королем.

Генерал Уэйд, получив информацию об этом марше, пересек страну от восточного берега до западного, но, узнав, что враги уже два дня как прошли на юг, возвратился на прежние позиции. Молодой Претендент, не встречая сопротивления, решил продвинуться еще дальше, тем более что от французов поступали постоянные заверения в том, что на юге вот-вот должна высадиться группа их войск и открыть боевые действия в его поддержку.

Он тешил себя также надеждами на то, что по мере его продвижения к нему будут присоединяться в большом количестве недовольные режимом и это усилит его армию. Соответственно, он оставил в Карлайле, который он предпочел бы покинуть вообще беззащитным, лишь небольшой гарнизон и проследовал к Пенриту, маршируя во главе своей армии в шотландском национальном костюме. Отсюда он прошел к Манчестеру, где решил расположить свою штаб-квартиру. Здесь к нему примкнули две сотни англичан под командой полковника Таунли. Далее он продвинулся к Дерби, намереваясь пробиться через Честер к Уэльсу, где он рассчитывал встретить большее число своих сторонников, однако споры, разгоревшиеся в его штабе, удержали его от марша в эту часть королевства.

В это время он находился в 126 милях от столицы Англии, охваченной растерянностью и оцепенением. Если бы он продолжил свой марш-бросок с той же скоростью, он мог завладеть Лондоном, где к нему наверняка присоединилось бы большое число сторонников, с нетерпением ожидавших его прихода.

Раздел VI

Несчастный юноша; на поле Куллодена
Все его тщетные планы потонули в крови;
Томимый усталостью и голодом он был обречен на долгие скитания,
Полные опасностей и страданий.

Вэлпи

(1745 г.) Тем временем король решил лично возглавить армию. Но главное, что способствовало его успеху, заключалось в раздорах, начавших одолевать армию Претендента. Последний был лишь номинально главой своей армии. Его генералы, - вожди кланов горной Шотландии, по своему воспитанию были невежественны и абсолютно не склонны к дисциплине, а потому не признавали никакой субординации. Они с самого начала придерживались различных планов ведения военных действий и ожесточенно спорили о том, кто из них главнее. Единственно в чем они сходились во мнении, это - в стремлении вернуться в родные края.

В соответствии с этим они вернулись к Карлайлу, а оттуда, переправившись через Эден и Солуэй, в Шотландию. Во время этого марша, они соблюдали, однако, правила цивилизованной войны и строго воздерживались от грабежа. Тем не менее, они собирали контрибуцию со всех городов, мимо которых они проходили. С необычной осторожностью они оставили в Карлайле гарнизон, который был вынужден безоговорочно сдаться герцогу Кумберлендскому, располагавшему всего лишь четырьмя сотнями солдат.

Вернувшись в Шотландию, Претендент направился в Глазго, с которого взял большую контрибуцию, а оттуда в Стирлинг, где к нему присоединился лорд Льюис Гордон с новыми силами, которые он набрал за время его отсутствия. Затем к ним примкнули новые кланы с двумя тысячами солдат. субсидии, полученные мятежниками от Испании, и победы, одержанные в нескольких стычках с роялистами, казалось, обещали им радужные перспективы. Соединившись с отрядом лорда Друммонда, они подвергли осаде крепость в Стирлинге, но не обладая опытом взятия крепостей, безуспешно простояли под ее стенами несколько дней. В это время генерал Хоули во главе внушительной группы войск вознамерился снять осаду, для чего выступил против мятежников. По достижению им Фолкирка, обе армии провели два дня, разведывая силы друг друга, после чего мятежники, жаждущие сражения, перешли в наступление на королевскую армию. Сигнал к атаке подал сам Претендент, находившийся в первых рядах своего войска. Первые же залпы привели конницу Хоули в смятение, и она в панике отступила, смяв свою собственную пехоту. Наращивая успех, мятежники обратили противника в бегство. Остатки королевских войск бежали в Эдинбург, оставив победителям палатки, артиллерию и прочее снаряжение.

Дело Претендента казалось вовсе небезнадежным, однако это был его последний триумф. Герцог Кумберленд, лучший полководец английской армии в то время, отозванный из Фландрии, уже находился в Эдинбурге во главе армии , насчитывавшей 14 тысяч человек. С этим войском он продвинулся к Абердину, где его поддержала часть шотландской знати из числа сторонников Ганноверского дома. Подняв упавший было боевой дух своей армии, герцог решил настичь противника, который отступал по мере его приближения. Дав войскам отдохнуть в Абердине, он возобновил свой марш и через 12 дней разбил лагерь на берегу глубокой и быстрой реки Спей. В этом месте мятежники могли воспрепятствовать его продвижению, но они упустили этот шанс, потратив время на споры и ссоры. Казалось, они полностью лишились умения совещаться, достигать согласия, подчиняться и вообще осуществлять грамотное руководство войсками. После многочисленных пререканий было все же решено встретить соего преследователя на равнине Куллодена, примерно в 9 милях от Инвернесса. Эта равнина с трех сторон окружена холмами, а с четвертой открыта в сторону моря. Здесь в ожидании битвы они собрали 8 тысяч солдат, сгруппированных в три дивизии и поддержанных несколькими батареями пушек, которые, правда, плохо обслуживались за недостатком опытных артиллеристов.

(1746 г.) Сражение началось около часа пополудни залпами королевской артиллерии, которые нанесли огромный урон мятежникам, тогда как их орудия молчали. Одной из главных ошибок в военных действиях Претендента было стремление подчинить свое дикое, недисциплинированное войско правилам современной войны, что подавляло их привычную манеру сражаться, а следовательно подрывало их боевой дух, опираясь на который он только и мог рассчитывать на успех.

Некоторое время они держали строй под огнем английских орудий, но затем проявили нетерпение в стремлении сойтись в более тесной схватке. Около пяти сотен их со свойственной им свиреппостью врубились в левое крыло роялистов и смяли их передовую цепь, на помощь которой пришли два батальона; завязалась рукопашная схватка. В это время драгуны Хоулея и милиция округа Аргайл, прорвавшись сквозь плохо защищенную парковую изгородь, обрушились на мятежников с саблями в руках, и через полчаса те были полностью разгромлены. Поле битвы усеяли тела трех тысяч убитых и тяжело раненых.

Между тем французские войска не сделали ни одного выстрела и простояли в бездействии на протяжении всего сражения, после чего без боя сдались на милость победителей. Основная часть шотландских кланов покинула поле боя, сохраняя боевые порядки, тогда как их лидеры обратились в беспорядочное бегство.

Гражданская война ужасна сама по себе, но становится еще ужаснее, если сопровождается излишней жестокостью. Как бы ни был виновен враг, долг настоящего солдата - помнить, что он должен сражаться только с противником, а не с безоружным, умоляющим о пощаде. Победа была во всех отношениях решающей, и гуманность по отношению к побежденным сделала бы ее славной. Однако здесь было проявлено мало милосердия. Победители отказывали в пощаде раненым, безоружным и беззащитным. Многие были убиты, в том числе и те, кто был абсолютно не причастен к сражению, а просто наблюдал за ним из любопытства. Многих солдат после сражения видели за ремеслом палача. Сразу же после сражения Герцог приказал казнить 36 дезертиров. Везде на своем пути победители сеяли террор. Вскоре вся страна являла собой ужасающую сцену грабежа, резни, опустошения. Закон был забыт; его имя было присвоено местью.

Раздел VII

Не действует по принужденью милость;
Как теплый дождь она спадает с неба
На землю и вдвойне благословенна:
Тем кто дает и кто берет ее.
И власть ее всего сильней у тех,
Кто властью облечен.

Шекспир (в переводе Щепкиной-Куперник)

(1746 г.) Так за какой-нибудь час были развеяны все надежды, все честолюбивые планы юного авантюриста. Этот час лишил его воображаемого трона и из номинального монарха превратил его в жалкого изгнанника, не интересующего никого, кроме тех, кто стремился его уничтожить. В глазах людей сильных и добрых прежние провинности искупаются последующими страданиями, и, хотя разум требует наказания, сердца наши хотят милосердия.

Сразу же после сражения он бежал в сопровождении кавалерийского отряда капитана Фитцджеймса. После того, как лошади были загнаны, беглецы разделились и искали спасения порознь. Некоторое время Претендент скитался по стране, дикой самой по себе, а в ходе гражданской войны ставшей еще более угрожающей, поневоле став свидетелем ужасных последствий его необоснованных амбиций.

Есть какое-то поразительное сходство между приключениями Претендента и теми, что выпали на долю Чарльза II после его бегства из Уорчестера. Не раз он скрывался в пещерах и брошенных хижинах, лишившийся товарищей, среди бедных жителей, которые могли лишь посочувствовать, но не оказать ему реальной помощи. Иногда ему приходилось отлеживаться в лесу в компании одного или двух товарищей по несчастью в то время, как отряды преследователей не прекращали поисков, поскольку за его поимку живым или мертвым была назначена награда в 30 тысяч фунтов.

Шеридан, ирландский авантюрист, был тем человеком, кто оставался наиболее преданным ему и находил в себе мужество поддерживать его морально в самых тяжелых ситуациях. В своих скитаниях Претенденту более 50 раз приходилось полагаться на людей, чья преданность его роду превозмогла и риск, и алчность. Однажды, проведя на ногах целый день с раннего утра до поздней ночи, он отважился зайти в дом, о хозяине которого было известно, что он сторонник противной партии. Войдя, он обратился к хозяину со следующими словами: "Сын вашего короля пришел к вам с просьбой о куске хлеба и какой-нибудь одежде. Я знаю о вашей приверженности к моим врагам, но я верю, что у вас достанет чести не обмануть мое доверие и не пытаться извлечь выгоду из моего бедственного положения. Возьмите мои лохмотья, которые были некоторое время единственной моей одеждой; возможно, вы сможете вернуть их мне, когда я займу трон Великобритании". Хозяин дома был тронут его горем; он оказал ему возможную помощь и ни разу никому об этом не рассказывал. Были и такие, кто желал бы его поимки и гибели, кто готов был даже лично поучаствовать в этом, но таких было немного, и если бы это случилось, они удостоились бы презрения большинства.

Так он продолжал свои скитания среди внушающих страх диких мест Гленнари в течение шести месяцев, нередко с трудом избегая поимки, подчас находясь в окружении преследователей, но всегда благодаря какому-то счастливому случаю ускользая от опасности. Наконец, нанятый его сторонниками приватир из Сен-Мало прибыл в Лохнанах, где принял его на борт в самом жалком виде. Он был одет в коротенькое изношенное пальтецо из черной байки и укрывался простым шотландским пледом, а на поясе у него висели пистолет и кинжал. В течение нескольких недель он не менял белья. Глаза его были пустыми, лицо болезненно бледным; он был явно истощен голодом и усталостью. Его сопровождали Салливан и Шеридан (два ирландских авантюриста, разделявших его скитания вместе с Камероном из Лохиеля.), его брат и еще несколько человек. Они отплыли во Францию и, хотя за ними гнались два английских военных корабля, благополучно достигли берега близ Морле в Бретани. Возможно, ему пришлось бы труднее, если бы бдительность его преследователей не была притуплена слухами о том, что он уже погиб.

А пока шли поиски Претендента, уже готовились виселицы и эшафоты для его сторонников. Семнадцать офицеров повстанческой армии были повешены, выпотрошены и четвертованы в Кеннингтон-Коммон неподалеку от Лондона, причем мужество, с которым они приняли смерть, доставило больше сочувствия их делу, чем прежние победы их армии. Еще девять человек были казнены в Карлайле и одиннадцать в Йорке. Несколько человек были помилованы; значительно большее количество были сосланы в Северную Америку. Графы Килманрок и Кромарти, а также лорд Бэлмерино были допрошены палатой пэров и признаны виновными. Кромарти был прощен, а остальные обезглавлены на Тауэр-Хилл.

Таким образом, на протяжении нескольких лет победы, поражения, мятежи и предательства быстро следовали друг за другом, пока все стороны не ослабели, не получив при этом никаких выгод. Поэтому было решено начать переговоры, и воюющие государства согласились созвать конгресс и обсудить условия мирного договора в Ахене. На этом конгрессе интересы Великобритании представляли граф Сэндфорд и сэр Томас Робинсон. Договор в качестве предварительных условий предусматривал отказ от всех завоеваний, сделанных в этой войне. Это давало надежды на то, что окончательные условия будут достаточно благоприятны и почетны для Англии, однако Ахенский договор до сих пор остается символом неосмотрительных решений и позора Англии. По нему всех пленных должно было отпустить на свободу, а все завоевания вернуть их прежним владельцам. Так, герцогства Парма, Пьяченца и Гуасталла возвращались дону Филиппу, наследнику испанской короны и его наследникам, однако в случае, если он или его наследники занимали испанский трон, эти герцогства должны были перейти во владение Австрии. Было постановлено, что фортификации Дюнкерка должны быть разрушены, аза английскими судами, ежегодно перевозящими черных рабов к берегам Новой Испании, эта привилегия сохранится еще на четыре года. За королем Пруссии закреплялось право на владение Силезией, которую он недавно отвоевал, а королева Венгрии признавалась хозяйкой всех остальных владений, завещанных ей отцом.

Но одна из статей этого договора была очень неприятной и горькой для Англии. Согласно этой статье король Великобритании должен был немедленно после ратификации договора послать двух знатных и видных англичан во Францию в качестве заложников до тех пор, пока остров Кэйп-Бретон и другие английские завоевания в этой войне не будут возвращены. Это было унизительное требование, но к тому же в договоре была сделана еще более существенная ошибка: не было сказано ничего о грабеже английских кораблей в Америке, из-за чего собственно и началась эта война; не были утверждены границы английских владений в Северной Америке, как не было предусмотрено никакой компенсации за те форты, которые Англия возвращала врагам.

Долгое время жестокой критике и упрекам подвергались те, кто заключал Утрехтский договор, но каковы бы ни были его недостатки, Ахенский договор был ошибочным и заслуживал презрения в гораздо большей степени. Однако дух времени был таков, что Утрехтский договор всемерно осуждался, а договор в Ахене превозносился до небес. По мнению некоторых, он должен был обеспечить длительный мир, но на деле он был всего лишь временным соглашением, передышкой от войны, которую ни одна из сторон не имела более сил продолжать. Но, хотя война между Англией и Францией на континенте затихла, в Ост- и Вест-Индиях она продолжалась с неослабевающей силой; обе стороны все еще желали друг другу как можно больше вреда, обе всеми силами старались его друг другу нанести и обе жаловались - каждая - на насилия и вероломство другой.